Я не хочу умирать! Я люблю секс. И пушистых животных.
Мне нравится Москва, но это совершенно не мешает люто ее ненавидеть. Она — враг, которому я сдаю одно сражение за другим. Все мегаполисы — пасти многоглавого Кроноса, а Москва — самая ненасытная из них. Она алчно пожирает мое время, а значит — меня самого. По большому счету, у человека нет ничего, кроме времени и способности осознавать его течение; впрочем, у подавляющего большинства способность эта изрядно притуплена, но меня миновала милосердная длань небесного анестезиолога, я постоянно, всем телом ощущаю, как течет через меня время, проливается через край, утекает. К этому я более-менее привык, вернее, научился отвлекаться, но в Москве время хлещет из меня, как кровь из рваной раны, так стремительно, что только искренняя ненависть к агрессору помогает мне не удариться в панику. читать дальше Считается, вероятно, что каждая минута, проведенная в тишине, — почти непереносимое мучение; возможно, это уже неопровержимо доказали британские ученые и увидели из космоса астронавты. Прежде пассажиры добирались до станции назначения истерзанные молчанием, едва живые от этой муки, а теперь наступил золотой век, еще немного, и конфискация телевизора останется единственным уголовным наказанием; впрочем, ООН быстро приравняет этот варварский метод к пыткам и искоренит повсеместно, можно не сомневаться.
...в детстве, когда еще не знаешь толком, как все устроено, проще видеть вещи такими, каковы они есть.
Счастье — это всегда правильно, не зря момент, когда оно перестало быть естественным состоянием человека, описан таинственным свидетелем происшествия как изгнание из рая.
То, что мне казалось трагическим отклонением от нормы, как показывает практика, и есть норма. Они все такие, простые и унылые, зато сильные и стойкие. И за священное право испоганить жизнь себе и ближним, как следует настрадаться, пожалеть себя всласть, состариться и сдохнуть будут сражаться до последнего, их с толку не собьешь. И что самое страшное, я не могу это изменить. При том, что вроде бы знаю, как надо, — не теоретически, а на собственном опыте. Какое там изменить, просто не превратиться в одного из них — и то оказалось непосильной задачей. Сам не заметил, как это случилось.
и пролился свет божий на ангела небесной красоты..
Мы так любим врать.Почти никогда не думаем над вопросом «как дела», отвечая «лучше всех». Возможно, кто-то смог бы прочитать в этом ответе четкое «паршиво», но кому это надо? Мы уверены, что грусть можно утопить в дешевой водке, а тоску спрятать в дыме сигарет. Мы смеемся, когда хочется плакать. Молчим, когда хочется кричать.Мы стараемся стать лучше, понимая, что это фальшь.(c)
Да. останется прежним. Ослепительно снежным. И сомнительно нежным. Мир останется лживым. Мир останется вечным. Может быть, постижимым, Но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка От веры в себя да в бога. И значит, останется только Иллюзия и дорога. И быть над землей закатам. И быть над землей рассветам.
и пролился свет божий на ангела небесной красоты..
его майка, его очки. сигареты, ведь он курил. зарабатываешь очки, только б видел все и простил. улыбаешься для друзей, в дневнике потекли слова, он всегда тебя делал сильней, даже если не с ним была. смс, старые звонки. за окном (очень к месту) гроза. ну и что, что засохли венки.. ты ведь помнишь его глаза.
ты прорвешься сквозь боль и смог. все получится. он бы смог. (с)